студенты революции
Итак, этот день наконец настал. В два часа ночи, только что вернувшись из Думы, я быстро стал записывать в свой дневник волнительные события того дня. Поскольку я чувствовал себя плохо, а курсы в университете были практически отменены, я решил остаться дома и просмотреть новую работу Вильфредо Парето «Трактат по общей социологии». Время от времени от электронной книги меня отвлекали приятели, которые ссылались на торговую информацию: «Сегодня на Невском толпы больше, чем когда-либо», «Коллектив Путиловского завода вышел на улицы».
В полдень телефонная связь была сведена к минимуму. Около трех часов дня наверняка кто-то из моих курсантов ворвался ко мне на работу с известием, что два полка с винтовками и розовыми флагами вышли из казармы и направляются по ходу строительства Государственной Думы. (...)
Тем не менее на Невском проспекте, у Екатерининского канала, было тихо, однако, повернув в сторону Литейного, мы увидели, что группа поднимается и захват увеличивается. Слабые попытки полиции разогнать задержанных не увенчались успехом.
Привет, фараоны! расстаться с тобой кричали из группы.
Брезгливо идя по Литейному, мы обнаружили на тротуаре современные пятна крови и два бесполезных тела.
Ловко находя лазейки, мы наконец прибыли в Таврический замок, окруженные крестьянами, рабочими и кавалеристами. Попыток проникнуть в здание российского парламента не было, но везде были винтовки и автоматы.
Заседательный коридор Думы контрастировал с беспорядком, царившим за стенами. На первый взгляд здесь по-прежнему уютно и тихо. Лишь кое-где на углах собирались депутатские бригады и сосредотачивались на положении дел. Дума действительно была распущена, но Исполнительный комитет выполнял истинные обязанности Временного правительства.
В ходе дискуссий между депутатами отчетливо проявились растерянность и неуверенность. Капитаны, мгновенно загнав государственный корабль в «пасть» урагана, еще не представляли, куда плыть. (...)
- Вот, товарищ Сорокин, наконец-то революция! Наконец-то поездка на нашу улицу! — крикнул один из моих подопечных и побежал вслед за мной и моими товарищами. Лица молодых людей светились радостью и надеждой.
Войдя в комнату Исполкома Думы, я обнаружил там несколько депутатов-социал-демократов и десяток сотрудников, ядро будущего Совета. Они тут же пригласили меня в члены, однако тогда, не чувствуя необходимости вступать в совет, я ушел от них к сборищу писателей, которые образовали официальную комиссию по печати революции.
«Кто утвердил их для характеристики прессы?» Я задал себе вопрос. Вот они, самозваные цензоры, в поисках возможности подавить все, что они считают нежелательным, и готовятся подавить свободу слова и свободу печати. Внезапно на ум пришла фраза Флобера: «В каждом революционере есть жандарм».
- Какие новости? — спросил я депутата, который продвигал свой метод через банду.
- Родзянко делает попытку связаться с императором по телеграфу. Исполнительный комитет обсуждает создание совершенно нового Кабинета министров, подотчетного и царю, и Думе.
- Кто это начал и кто ответит за происходящее?
- Никто. Революция развивается стихийно.
Принесли еду, приготовили фуршет, и студенты стали кормить солдат. Это привело к короткому перерыву. Но вместе с методом, при котором, как мы видим, дела пошли не так. Были неоднократные обстрелы. Народ впал в истерику от энтузиазма. Полиция удалилась. Я смог выбраться оттуда около полуночи.
Так как трамвай не работал и такси не было, я пошел пешком на Петроградскую сторону, которая может быть очень далеко от Думы.
Стрельба не прекращалась, дорожные фонари были выключены, и было темновато. В Литейном я заметил бушующее пламя - яростно горело большое здание окружного суда.
Кто-то крикнул: «Зачем вы его подожгли? Разве новой России не нужен суд?» Вопрос остался без ответа.
Мы заметили, что в других зданиях органов власти, а также в полицейских участках дополнительно горел камин, и никто не предпринимал никаких усилий, чтобы его потушить. Лица зрителей, которые смеялись, танцевали и кричали, казались демоническими в розовых отсветах пламени. Кое-где из правительственных зданий были вырваны резные пикетные фотографии российского двуглавого орла, и эти гербы империи полетели в очаг под аплодисменты группы. Старая власть увяла, обратилась в прах, и никто об этом не пожалел. Никого даже не волновало, что камин развернулся на непубличные дома по соседству.
«Ах, пусть горит», — сказал кто-то вызывающе. - Лес рубят - щепки летят!
